Свобода в наказание

Von Дими Эль

Виктор приговорён к смертной казни за убийство своей бывшей девушки. Совершил ли он это чудовищное преступление? Этого он не помнит, но смерился с приговором.
Второй шанс заслуживает не каждый, но Виктор получает его. История основана на не реальных событиях.

• Sprache: Deutsch
• Herausgeber: neobooks
• Erscheinungsdatum: 20. Nov. 2018
• ISBN: 9783742715876

Buchvorschau

Дими Эль

СВОБОДА В НАКАЗАНИЕ

История основана на нереальных событиях

Не отредактированная E-Book версия  01/11/2018

© Dimitri Gipfel

Auf Der Eeke 35, 27576 Bremerhaven / Germany

Mail:  [e-mail]

Tel:    [phone]

Виктор приговорён к смертной казни за

убийство своей бывшей девушки. Совершил

ли он это чудовищное преступление? Этого

он не помнит, но смерился с приговором.

Второй шанс заслуживает не каждый,

но Виктор получает его.

1.

Дойди в мороз до жарких губ

Дойди в добре до старости

Но ни за что, и никогда

Не доходи до крайности

Виктор сидел на холодном полу тюремной камеры и ждал Батюшку, который должен был принять у него последнюю исповедь перед казнью. Сквозь оконную решётку, как умелый вор сквозь ювелирно взломанную дверь, проникал слабый октябрьский луч солнца. Давно не бритое лицо Виктора было мрачным. Усталые глаза, не получавшие на протяжении последних дней и ночей достаточно сна, изливали одновременно глубокую тоску и обречённое безразличие. 

Виктор тщетно пытался разобраться в своих мыслях. Ему было с одной стороны жаль того, что прожил он такую короткую жизнь, длинной всего в двадцать семь лет, с другой стороны он был уверен, что удалось бы ему прожить ещё раз, то навряд-ли он смог поступить по-другому. Он клял и ненавидел свою мутную, жестокую к нему и его окружающим, судьбу. Он вспоминал своё детство. Физически он ощущал это, из восторга и боязни смешанное, чувство, что испытывал он во время спуска большой качели – корабля, на которой катал его отец тёплыми летними вечерами. Перед глазами появлялась его мама, которая каждый раз наблюдала за ним в эти вечера и с улыбкой махала ему рукой. Всё это было так далеко. Тогда они ещё жили в России, а когда Виктору только исполнилось шестнадцать лет, они всей семьёй переехали за границу.

Он с нежностью вспоминал о своей единственной и любимой девушке Линде, о том, как на пятом свидании, в то время как мало заполненный зал кинотеатра был захвачен сюжетом какого-то детектива, они в первый раз целовались. Вспомнил он и о том, как через шесть лет любви и согласия она променяла его на военного лётчика, с которым познакомилась в больнице, где она работала медсестрой, а он, вроде как, проходил там реабилитацию. Вспомнил и о том, как это обстоятельство свело его с ума. Свело тщательно и досконально, не оставив и шанса пониманию или смирению.

Был ли он виноват в том, что вся его сущность не могла принять то, что любовь его жизни может быть с другим мужчиной? В том, что каждая его клетка отвергала возможность того, что она счастлива с ним?

Виктор понимал, что именно эта одержимость и привела его на электрический стул. Но поступить тогда по-другому он не мог, был просто не в силах.

Он никогда не пытался оправдаться и сразу признал перед судом свою вину. Он не смотрел в глаза ни близким Линды, ни собственным родителям. Он точно знал, что одни его ненавидят и никогда не простят, другие никогда не поймут. Ведь даже он сам не понимал, как смог он забрать жизнь у самого дорогого человека в его жизни.

То, перевернувшее его жизнь, утро помнил он очень смутно. Яркой картинкой стояло перед глазами как лежит Линда на асфальте около их дома с алыми от крови, когда-то светлыми как морской песок, волосами.

Самым большим наказанием казались ему его сны, в которых он переживал то утро снова и снова. По сравнению с ними казнь казалась ему ничтожно незначительной, может даже спасительным облегчением. Каждый раз ему снилось всё больше деталей произошедшего кошмара. Сначала добавлялись краски, затем звуки и даже запахи. Каждую ночь по отрывку, как продолжение того, что снилось ему в прошлый раз. Это было похоже на какой-то сериал. Каждый раз после кровавого финала сны шли на новый круг и каждый раз всё больше красок, звуков, запахов.

Но теперь, казалось Виктору, всё кончится. Его расстреляют и эти муки прекратятся. А может быть там, на том свете он встретит Линду? Тогда он скажет ей опять как он её безумно любит, и что даже под страхом смертной казни он не мог отпустить её к другому. А она, как это часто бывало, поправит ему воротник рубахи и скажет: «Горе ты моё, счастье ты моё». И улыбнётся, потом обнимет. Он прижмёт её к себе, почувствует её дыхание и будет точно знать, что она бесконечно счастлива, и они будут вместе. Навсегда.

Скрип железной двери в конце коридора вернул Виктора к реальности. Послышались приближающиеся шаги и неясные слова надзирателя. Открылось смотровое окошко в двери, потом снова закрылось, и железным лязгом поворотов ключа с трудом провернулся замок. Дверь открылась. Первым вошёл полноватый надзиратель. Виктор видел его всего четыре раза, и всегда ему казалось, что тюремный служащий толи из жалости к заключённым, толи из неприязни к ним был всегда хмурым и не разговорчивым. Он никогда не смотрел в глаза. Всегда был заспанным и умел быстро, с удивительной ловкостью для своей комплекции, открывать и запирать двери.

Вслед за ним зашёл священник. На вид ещё совсем молодой, в чёрной, немного выцветшей рясе и как полагается с большим крестом на внушительной цепи. Крест был то ли серебренным, то ли из белого золота. Отражающийся в нём падавший в маленькое окно луч солнца гулял по серым стенам камеры.

- Благодарю, - сказал Батюшка надзирателю - Можете оставить нас одних на полчаса.

- Хорошо. Я, если что, в коридоре постою - ответил тот.

- Напрасно беспокоитесь, товарищ надзиратель, мы никуда не денемся без вашего ведома. Зачем же будете стоять всё это время на ногах? В них, знаете ли, правды нет. Да и нельзя чтобы кто ни будь, во время исповеди, мог нас услышать. Ступайте к себе в коморку, перекусите и отдохните немного.

Священник говорил настоятельно, но всё же мягко и добродушно. Надзиратель посмотрел на Виктора, кивнул понимающе, и уже было собрался уйти, как вдруг спросил Батюшку:

- А с какого вы прихода, Святой Отец? Что- то я вас раньше у нас и не видел.

- С райцентра я. Ваш священник Отец Михаил вон уж как вторую неделю с радикулитом борется, да никак не поправится. А тут видишь дело какое, заблудшая душа пред Господом предстать собралась. Вот и согласился я принять исповедь, поскольку долг это мой святой.

Надзиратель сделал понимающий вид, кивнул еле заметно, вышел из камеры и, захлопнув тяжёлую дверь, провернул дважды ключом замок. Когда его шаги совсем стихли, Батюшка хмуро посмотрел на Виктора и сказал:

- Прости за глупый вопрос Виктор, как себя чувствуешь?

- Вы знаете как меня зовут? Мы знакомы? – Спросил Виктор недоверчиво и всмотрелся в лицо священника, пытаясь узнать в нём знакомого.

- Нет, мы не знакомы. Я знаю твоё дело, тщательно следил за судебным процессом. Так как чувствуешь себя? И, прошу, давай перейдём на «ты».

Виктор с полминуты молчал. Затем встал, подошёл к окну и ответил:

- Как, по-вашему, то есть, по-твоему, я должен себя чувствовать? Что ты хотел бы услышать? Что я каюсь в содеянном и сижу здесь день и ночь трясясь от страха перед смертью? Не так всё, совсем не так. Я дождаться не могу смерти, как спасения. Но ты Батюшка не поймёшь, да и не жду я от тебя понимания.

Священник не перебивал Виктора, сел на край скрипучей металлической кровати и, опустив голову, терпеливо слушал.

Виктор продолжал:

- Не хочу, и не могу я жить без Линды. Раз ты следил за моим процессом, то знаешь, что меня признали виновным в её смерти. Это значит, что я убийца. За это я готов понести наказание. И чем скорее, тем лучше. Знаешь ведь, что ожидание смерти хуже её самой.

Батюшка встал и положил принесённую